I.Список опубликованных работ О. Г. Аникст

1. 1.  Профессиональное образование в России.
   Еженедельник "Правды" 1919 г. № 6, 2 мар., стр. 9-11.
   

2. 2.  Профессиональное образование в России
   (Статьи и доклады. Часть 1)
   Материалы по Профессионально-Техническому Образованию, Выпуск 6-й. Москва. 1920.
   

3. 3.  Первый текстильный техникум в России
   Вестник Нар. Ком. Торговли и Промышл., № 7-8, апрель 1919 г.
   

4. 4.  Промышленно-экономическое образование
   Вестник Нар. Ком. Торговли и Промышл., № 13-14, июль 1919 г.
   

5. 5.  Единый центр и основные принципы строительства профессионально-технического образования.
   Народное Просвещение ноя.-дек. 1919 г., №16-17
   

6. 6.  Итоги и перспективы
   "Профессион. движение" № 11-12 от 19 марта 1920 г.
   

7. 7.  Организационные вопросы
   "Экономическая жизнь", от 11 марта 1920 г.
   

8. 8.  Профессион.-техническое образование и работницы.
   Агит-Роста № 253 от 4 июля 1920 г.
   

9. 9.  К предстоящ. 2 съезду по Народному Просвещению.
   "Правда" № 166 от 20 июля 1920 г.
   

10. 10.Професс.-технич. образов. в России за 1917-1921 гг.
    Юбилейный сборник под редакцией О. Г. Аникст.
    Госуд. изд-во 1922 г.
    

11. 11.Профтехобразование. Итоги и перспективы.
    "Вестник профтехобразования" № 1, июнь 1920 г.
    

12. 12.Единый центр и основные принципы строительства профтехобразования.
    "Вестник профтехобразования" № 6, декабрь 1920 г.
    

13. 13.История возникновения Главпрофобра.
    "Вестник профтехобразования" № 9 февраль 1921 г.
    

14. 14.Профессиональное образование в условиях НЭПа
    "Вестник профтехобразования" № 15, 1921 г.
    

15. 15.В. И. Ленин и школа рабочей молодежи.
    "Жизнь рабочей школы" № 1-2, 1924 г.
    

16. 16.Всесоюзный съезд по рабочему образованию,
    15-21 декабря 1924 г.
    

17. 17.Рабочее образование в России. 1925 г.
    

18. 18.Подготовка квалифицированной рабочей силы.
    Сборник 1926 г.
    

19. 19.Пути профессионального образования.
    "Народное просвещение" 1927 № 10
    

20. 20.Подготовка квалифицированных рабочих. М. 1928 г.
    

21. 21.Актуальные проблемы профобразования.
    "Народное просвещение" 1929 г.
    

22. 22.Что такое технический минимум. М. 1932 г.
    

23. 23.Страницы пережитого.
    Статья в сборнике "Воспоминания о Н. К. Крупской"
    "Просвещение", М. 1966 с.87-89
    

24. 24.Ленин и Швейцарская молодежь.
    Статья в сборнике "Ближе всех. Ленин и юные интернационалисты",
    М. "Молодая гвардия" 1968.

II. Справка К. И. Воиновой

В приложении к воспоминаниям хочу привести текст одного важного для меня документа подписанного, упоминаемой мной Ксенией Ивановной Воиновой.

Поводом для его составления была моя просьба к ней о справке или характеристике на меня для восстановления моего членства в Партии после реабилитации.

Справка

Настоящим я, ВОИНОВА Ксения Ивановна, член КПСС с 1904 года, партийный билет № 001.66367, сообщаю, что знаю товарища АНИКСТ Ольгу Григорьевну с июля 1917 г. по совместной работе в городе Павлограде на Екатеринославщине в Продовольственном Комитете.

Тов. АНИКСТ была активным членом профсоюза городских рабочих и уездных служащих Продовольственного Комитета, выступала на митингах, помогала нам большевикам в установлении Советской власти на Украине, была избрана в декабре 1917 года в Совет Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов.

В это время т. О. Г. Аникст была анархо-синдикалисткой.

В 1917 г. – 1918 г. я была в Павлограде Членом Большевистского Партийного комитета и первым Председателем Военно-Революционного комитета. В Москве в 1918 году, когда я была членом Районного Партийного Комитета большевиков в Городском районе, я встречала О. Г. Аникст и знала, что она работает в Главпрофобре и стала членом РКП/б/. В последующие годы встречалась с Аникст Ольгой Григорьевной в быту и могу сказать, что она была честным коммунистом, вела активную работу в партии и никогда не отходила от генеральной линии партии. Состою на учете в парторганизации Музея Революции СССР, Москва, улица Горького д. №21. В настоящее время персональный пенсионер союзного значения. Мой адрес: Москва-К-104, Большой Гнездниковский пер. д. № 10, кв. 532, тел. Б-9-64-70.

22-го июня 1957 г.

подпись К. Воинова

Подпись члена КПСС, партстаж с 1904 г., партбилет №00166367 тов. Воиновой К. И. удостоверяю – подпись и печать Музея Революции

1. I.Список опубликованных работ О. Г. Аникст
   

2. II.Справка К. И. Воиновой
   

3. III.Ю. М. Лисс (Гитерман)
   

4. IV.Дмитрий Фурманов
   

5. V.Шолом-Алейхем
   

6. VI.Владимир Маяковский
   

7. VII.А. В. Луначарский
   

8. VIII.Клара Цеткин
   

9. IX.О.Г.Аникст в биографической хронике В.И.Ленина
   

10. X.Перечень  рисунков  в  тексте  воспоминаний

III. Ю. М. Лисс (Гитерман)

Архивная справка Якутского Архива КПСС о младшем брате моего мужа, Юлисе:

Лисс (Гитерман) Юлий Моисеевич родился 17 октября 1891 г. в г. Кишиневе, бывшей Бессарабской губернии, по национальности еврей, из семьи рабочих (отец - каменщик), член ВКП/б/ с сентября 1918 г. С 1908 по 1918 год состоял в заграничных группах анархо-синдикалистского движения, в оппозициях не участвовал. Образование среднее – окончил 3 класса реального училища.

Выполняемая работа с начала трудовой деятельности:

1907-1917 гг. – политэмигрант (Австрия, Швейцария, Германия, Франция), работал чернорабочим в частной строительной конторе, маляром в частной строительной мастерской. В 1914-1915 гг. служил рядовым в действующей армии во Франции. В 1916-1917 гг. – военнопленный в Германии.

1917(июнь)-1917(август) – Сотрудник газеты "Голос труда" (орган анархо-синдикалистов г. Петрограда)

1917(август)-1918(июль) – Начальник красногвардейского отряда в Нарве и на Украине.

1918(июль)-1919(сент.)- зав. орготделом ЦК союза металлистов, г. Москва.

1919(сент.)-1920(май) – зам. нач. политотдела 41-ой дивизии 14 армии.

1920(май)-1921(апрель)- начальник мобилизационного отдела Наркомтруда Союза, г. Москва

1921(июнь)-1922(май)- зам. зав. отделом ВЦСПС

1922(май)-1922(июнь) – ответ. секретарь Уральского бюро ВЦСПС, г. Екатеринбург.

1922(май)-1924(май) – на руководящей работе по линии Профинтерна в Берлине и Париже.

1924(май)-1928(февр.) – зав. орготделом Профинтернационала.

1928(март)-1929(февраль) – председатель губпрофсовета, г. Смоленск.

1929(март)-1929(июль) – председатель крайпрофсовета, г. Алма-Ата.

1929(июль)-1932(апрель) – зам. председателя правления Союзкино, Москва.

1932(июль)-1935(февр.) – зам. нач. Центрального управления соцстраха, г. Москва.

1935(апр.)-1937 – начальник Якутского управления Главсевморпути, г. Якутск.

Лисс Ю. М. участвовал в работе партийных и советских выборных органов:

1921 – Член малого совнаркома (от ВЦСПС)

1928-1929 – член бюро Смоленского губкома партии и член президиума Губисполкома.

1929-1930 – член бюро Казахстанского крайкома ВКП/б/ и член Президиума Казахстанской АССР.

С 1930 г. и до 1937 г. – кандидат в члены ЦИК СССР.

В 1937 г. Лисс Ю. М. необоснованно репрессирован и осужден на 20 лет лагерей. Работал на лесоповале и других лагерных работах. Последние годы работал на Братской ГЭС. В октябре 1955 г. был освобожден с местом жительства в г. Клин. Сразу начал добиваться восстановления в партии и в феврале 1956 года получил положительное решение о восстановлении в партии и вскоре умер (5 февраля 1956 года).

(Здесь завершается текст Архивной справки)

Хочу сказать так же, что Юлис был рядом с нами всю жизнь. Он был свидетелем на нашей свадьбе с Абрамом, часто бывал у нас. Мой младший сын, Митя, дружил с его дочерью Ингой, безвременно погибшей вскоре после войны.

Я была безмерно рада его освобождению, после которого в первую очередь он посетил меня. И мы многое вспомнили из нашей прошлой жизни. Я очень горевала, когда узнала о его преждевременной смерти, и сохранила добрую память о нем навсегда.

IV. Дмитрий Фурманов

О нем я спокойно писать не могу, так как предо мной встает образ умиравшего Митяя, как мы его все звали. Тогда мне пришлось перед самой кончиной у него на квартире на Сивцевом Вражке (теперь это улица Фурманова) дежурить у его постели.

С Митяем мы познакомились в Мацесте-старой на курорте, где он лечился вместе с моим мужем от ревматизма и болезни уха. Туда попасть было очень трудно, только по путевкам лечебной комиссии ЦК партии. В дальнейшем мы встречались в Москве. В Мацесте я была недолго. Митяй был исключительно жизнерадостный, веселый человек. Любил песни заводить, весьма общительный простой парень. На всякого нового знакомого он смотрел глазами писателя, изучая его. У него же я познакомилась с некоторыми чапаевцами и писателями: Либединским, Фадеевым, Безыменским, Киршоном и другими. Лечась в Мацесте, он и там работал, написал книжечку впечатлений. Я, не зная его раньше, читала "Чапаева", "Мятеж" и другие его произведения, но никогда не представляла его таким молодым и общительным. Мы часто встречались в Москве, как говорят – домами. Он очень любил детей. От второй жены, Наяды – Анны Никитичны Фурмановой у него детей не было. Потом я узнала, что у него была дочка от первой жены, жившая тогда в Иваново-Вознесенске у его брата. Он помогал своей дочке в воспитании и учебе. Я ее потом никогда не видала. Была знакома с сестрами Митяя, одна была учительницей, другая училась на агронома.

Дмитрий часто посещал нас на даче в Тарасовке под Москвой, и так как он очень любил заниматься фотографией, то снимал всех на даче. К сожалению, у меня все эти фотографии во время войны пропали, жаль конечно, но ничего не поделаешь.

Дмитрий, работая дома над своими произведениями, одновременно работал в Госиздате. Это его очень утомляло, и однажды он мне сказал – «Знаешь Ольга, эта работа меня погубит, не знаю зачем меня заставляют ею заниматься, я хочу писать и времени не хватает» – при этом он пытливо посмотрел мне в глаза. Между прочим, в один прекрасный вечер, когда мы с мужем проводили у него дома, он вдруг мне заявил : Знаешь, если у тебя еще будет сын, назови его по мне. Я тогда еще не собиралась больше иметь детей и удивилась этому пожеланию, у меня уже было двое детей, и работа требовала "всю тебя". Когда же вскоре после смерти Фурманова, в 1927 году у меня родился сын, то я назвала его Дмитрием.

Во время болезни Дмитрия мы, все друзья, по очереди дежурили у его постели, так как жена очень утомлялась и часто сама болела. Он был очень спокойный и все время просил пить. Лежал он в комнате, заваленной книгами, в духоте и тесноте.

Хотя врачи тщательно за ним ходили, но они ошиблись диагнозом. Его лечили от воспаления почек, потом оказалось, что у него после гриппа было осложнение на ухо, которое гноилось уже давно.

Недолго жил Митяй, скончался в возрасте 35 лет в 1926 году. Хоронили мы его на Новодевичьем кладбище. На похоронах были все его близкие друзья, родные, писатели. Мне запомнился один француз, читавший свои стихи на его могиле, фамилии не помню, он был приятелем жены А. В. Луначарского.

С большим пафосом он прочитал свои стихи. Перед похоронами Митяй лежал в Доме печати, где мы все также дежурили по очереди.

Как рано он покинул нас, Митяй... Я все собиралась дать ему материалы из жизни подполья для литературной обработки, сама я боялась, что не могу их обработать как следует, и думала у него получиться, но увы, не вышло...

V. Шолом-Алейхем

В Лозанне, где я училась в университете на факультете французского языка и литературы вместе с двумя дочками Шолом-Алейхема, мне приходилось часто бывать в русской колонии на его рефератах о литературе.

Жил он со своей семьей весьма скромно, но был очень жизнерадостным и общительным. Он ходил на всякие вечеринки, устраиваемые русской колонией в пользу политэмигрантов. Случались и платные вечера с лотереями, буфетом и танцами. Остроумие Шолом-Алейхема никогда не покидало. Запомнился один факт. После выступления о творчестве еврейского поэта Бялика, а было это уже в 10-м часу ночи, писатель отправился к двери, спеша на поезд, т. к. он жил не в Лозанне, а в Монре. Один из ораторов, какой-то "псих", вступая на трибуну, чтобы спорить с Шолом-Алейхемом, сказал: "Тов. Шолом-Алейхем, я взял слово специально для Вас, а вы уходите". Шолом-Алейхем, стоя у выхода у дверей, на весь зал крикнул: "Не обижайтесь, не я ухожу, а поезд уходит". Все загрохотали от смеха, а разочарованный оратор скоро покинул трибуну,. Выступала на этом собрании и дочь поэта Бялика, писательница.

Однажды, на одной из русских вечеринок, Шолом-Алейхем, активно играя в лотерее, т. к. он знал, что доходы идут в пользу нуждающихся эмигрантов, обвесил себя выигрышами: подтяжки, галстук, детские игрушки, и ходил так по залу. Выиграв давосские салазки, он сказал: "Если не хотите взять их обратно, отправьте их в детдом какой-нибудь, они им пригодятся. Куда же мне с ними таскаться ?"

Приходя к его дочкам домой (одна из них работала в русской библиотеке), я часто слыхала исключительно остроумный разговор в семейном кругу. Помню также как потрясла его смерть его сына, учившегося так же на факультете литературы. Сын его влюбился в очень интересную негритянку или мулатку. Отец был против этой связи и всячески старался воспрепятствовать ей, но сын, сильно увлеченный, заболел от огорчения нервной болезнью и был отправлен на лечение не то в Швецию, не то в Норвегию, и вскоре скончался. Надо сказать, что сын очень красивый блондин, ничем особо не выделялся и совсем не был похож на талантливого отца. Но это ведь сын, и отец не хотел слышать о его связи с негритянкой.

Однажды мы сидели с мужем вместе с Шолом-Алейхемом за общим столиком в буфете и уплетали мороженое. Он выразил неудовольствие, что мы в ответ на его остроумные шутки реагировали, отвечая по-русски, т. к. мы оба плохо говорили по-еврейски.

Факты эти маловажные, но из памяти никак не изгладились, как этот великий человек просто вел себя со всеми.

VI. Владимир Маяковский

В 1920 году я однажды пошла в Дом союзов на вечер фабрично-заводских комитетов (не помню по какому поводу). Вдруг на сцену с выступлением вышла, бывшая тогда в почете, "синяя блуза" с живой газетой и затем В. В. Маяковский, тоже одетый просто в синюю блузу. Он начал свое выступление, читал свои стихи "Солнце" и другие. Сначала мне не понравилось это выступление, так как я еще не привыкла к стилю Маяковского. Но когда я прислушалась внимательней и отодвинулась от соседа рядом, ворчавшего, что это не поэзия, я постепенно прониклась и под конец была в восторге от этого выступления. Узнав, что это сам Маяковский, я не упускала из внимания ни одного слова. Когда я пришла домой и рассказала своему старшему сыну Саше – школьнику об этом, я была поражена его ответом – «Мама, да ведь это самый лучший поэт нашей эпохи, мы – молодежь его очень любим,» и он начал мне декламировать то же "Солнце" Маяковского и таким же тоном, как Маяковский. Саша сказал – «Наши учителя его не любят и велят нам учить только Пушкина и Лермонтова, но я его очень люблю, ты почитай его стихи, ты, его поняв, обязательно полюбишь.» Я должна была констатировать, что молодежь наша нас опередила, к стыду нашему, и, взяв из рук сына книжку со стихами Маяковского, стала жадно читать. В дальнейшем я уже больше не могла пропустить выступления Маяковского, старалась попасть на все его выступления. Ходила на его постановки. Он написал тогда на тему текущего момента пьесу "Мистерия Буфф". Я посмотрела эту весьма оригинальную пьесу, вскоре снятую с репертуара Главреперткомом при МОНО (Московский отдел народного образования), возглавляемым тогда О. Д. Каменевой. Не знаю, чем была вызвана эта мера, так как пьеса была встречена хорошо и понята.

Пьеса шла в Театре Революции. Владимир Владимирович пожаловался Владимиру Ильичу Ленину. Товарищ Ленин просил принести ему эту пьесу на прочтение. Постановление Каменевой было отменено, и спустя некоторое время пьеса была вновь поставлена.

На одном из спектаклей присутствовали Владимир Ильич и Надежда Константиновна, и им очень понравилась эта постановка. Сейчас эту пьесу не ставят, не знаю почему, устарела видно. Не знаю, писал ли Маяковский еще пьесы, но в тот период «Мистерия Буфф» была очень актуальна.

Владимира Владимировича мне приходилось встречать и в Наркомпросе, куда он часто приезжал по разным делам к А. В. Луначарскому.

Когда однажды я увидела Маяковского после возвращения из Америки, выходящего из такси у подъезда Наркомпроса в элегантном заграничном костюме, то после "синей блузы" я была поражена его красивой статной фигурой. Он быстро вбежал по лестнице в Наркомпрос.

Слушала я его выступление в Доме печати после приезда из Америки. Тогда попасть на его выступления было очень трудно. Дом печати имел маленькое помещение, и пропуска тогда получали писатели, журналисты, члены Дома печати, но мне удалось все-таки попасть. Я была очень довольна, прослушав его краткое сообщение о поездке, а затем стихи об Америке. Помню, мне особенно понравились его стихи о паспорте. Никто, кроме него самого, так хорошо не читал его стихов. Я вспоминала Бальмонта, которого я слыхала еще в политэмиграции в Париже, он плохо читал свои стихи. Когда я в 1921 году поделилась своими впечатлениями с Валерием Брюсовым, работавшим вместе со мной в Главпрофобре, о Маяковском, он сказал – «Что ж, хорошо, но вообще его пока плохо понимают.»

VII. А. В. Луначарский

Мое знакомство с Анатолием Васильевичем Луначарским началось в годы эмиграции, в 1908 году. Попав в Париж, я стала часто ходить в русскую библиотеку имени Тургенева. Там были разные кружки, и товарищи вербовали в них читателей. Я записалась в какой-то литературный кружок, в котором состояли люди разных направлений. Жили мы тогда в Латинском квартале, недалеко от парка Монсури. Я в тот период увлекалась скульптурой и бегала по музеям, изучая искусство Парижа, но одной или в компании малопонимающих товарищей было неинтересно и непонятно. Вдруг выяснилось, что политэмигранты организовали экскурсии по музеям под руководством тов. Луначарского. Я записалась на одну из экскурсий по Лувру, и была просто очарована столь квалифицированным экскурсоводом, хотя до этого ходила в этот музей и иногда присоединялась к чужой экскурсии, слушая объяснения.

Анатолий Васильевич предпосылал исторический очерк по истории искусств, а затем объяснял содержание картин и скульптур каждого зала. До этого я знала о Луначарском по подпольной и нелегальной литературе, а также по публицистике в журналах. Здесь же я впервые увидела его лично.

Мы собирались у входа в музей, где нас уже ожидал Анатолий Васильевич. Я была удивлена, что такой видный большевик занимается нами и тратит столько времени и сил для хождения с нами по музеям. На экскурсиях я старалась ловить каждое слово экскурсовода. Почему-то мне особенно запомнилось его объяснение одной картины: "Дама в сиреневом" (автора ее не помню). Я была поражена его характеристикой, причем он говорил больше о характере этой дамы, чем о художественном значении этой картины.

Экскурсоводы всегда говорили о содержании картин, не останавливаясь на внутреннем содержании данного портрета, а Анатолий Васильевич, давая характеристику портрету, даже объяснял причину почему дама носит такие туфли с острым носком и т. д. В дальнейшем я старалась посещать все экскурсии, проводимые русской колонией под руководством Анатолия Васильевича. Больше всего мне запомнилась характеристика и история скульптуры Венеры Милосской, находящейся в отдельной комнате.

Мне приходилось также слушать Анатолия Васильевича по политическим вопросам на рефератах в русской колонии, и хотя я немного недоверчиво относилась к этим выступлениям, зная его позицию в годы реакции – уклон в область богостроительства и богоискательства, но всегда слушала с удовольствием его выступления на литературные темы: о Бальмонте и других писателях.

В России, после переезда Правительства из Петрограда в Москву, мне посчастливилось встречать Анатолия Васильевича в 1918 году в Государственной комиссии по просвещению, существовавшей при Наркомпросе. Анатолий Васильевич возглавлял эту комиссию. Посещение заседаний этой комиссии было исключительной школой для меня. Я, как зав. отделом учебных заведений Наркомата Промышленности и Торговли очень аккуратно посещала все заседания и внимательно прислушивалась ко всему, что говорил Анатолий Васильевич.

Первое время он не очень дружелюбно относился к профобразованию, но постепенно под "нажимом" профсоюзов менял свою точку зрения. Когда был создан Межведомственный комитет по профобразованию, Анатолий Васильевич тоже вошел в него. Комитет возглавлял т. Лозовский.

В 1920 году был создан Главпрофобр, первым председателем которого был назначен Анатолий Васильевич Луначарский. Здесь мне пришлось многократно с ним встречаться.

В годы, когда Анатолий Васильевич был наркомом Просвещения (Наркомпрос), я часто с ним общалась по работе. Его эрудиция была поразительной.

Все годы работы в разных комитетах и учреждениях Анатолий Васильевич не оставлял своей литературной деятельности, выступая с докладами, публикуя публицистические статьи.

Считаю, что мне посчастливилось работать с таким выдающимся человеком, каким был Анатолий Васильевич Луначарский.

VIII. Клара Цеткин

Мое знакомство с Кларой Цеткин началось с переписки. Она издавала в Германии женскую газету ”Равенство”. Когда мы жили во Франкфурте-на-Майне, я была уполномоченной от профсоюза кожевников. Эта газета, кроме текущих материалов, печатала и литературные очерки. Я решила попробовать себя на литературном поприще и послала в газету переведенный мной на немецкий язык рассказ Сергеева-Ценского "Ярмарка", напечатанный в русском журнале. Клара Цеткин вернула мне этот рассказ с надписью: “…хотя рассказ и интересный, он не подходит по тематике журнала, пишите что-нибудь из жизни производства”. Тогда я еще не решалась самостоятельно писать, тем дело и кончилось.

В 1908 году, перед выборами в Рейхстаг, Клара Цеткин, старый член Рейхстага, приехала во Франкфурт-на-Майне и выступила в здании цирка Шумана (недалеко от вокзала). Послушать ее пришли местные рабочие, я тоже пошла ее послушать. Речь ее была жгучей, страстной, интересной. На вопросы и реплики разного толка она отвечала быстро. Присутствующие сильно аплодировали ей и затем на руках отнесли на вокзал.

Мне она показалась пожилой. Она задыхалась, видно была нездорова. После Октября я встречала ее в Москве на конгрессах Коминтерна, в Наркомпросе. Она очень интересовалась вопросами трудового воспитания молодежи, и я водила ее по нескольким московским школам. Особенно ее заинтересовала одна трудовая школа, организованная по методу Киршенштейнера – немецкого передового педагога. Она живо интересовалась постановкой трудовых процессов, осмотрела все мастерские, выставку работ детей, беседовала с ними.

В то время, по правде говоря, картина была довольно неприглядная: ребята были плохо одеты и полуголодные, так как получали ограниченные пайки. Клара Цеткин все прекрасно понимала, ведь это были первые годы после разрухи. Потом, уже без меня, она беседовала о трудовом воспитании с Надеждой Константиновной.

Последние годы своей жизни Клара Цеткин жила под Москвой в доме отдыха Архангельское-Васильевское, где за ней был организован специальный медицинский уход. Несколько раз в 1927, 1928 и 1933 годах я бывала там и видела ее. Она была уже совсем седая, но очень активная, много писала, встречалась с детьми из ближайших деревень, беседовала с ними и угощала их.

В 1932 году она, несмотря на плохое самочувствие, поехала в Берлин и, как старейший депутат рейхстага, открыла заседание нового состава, чем вызвала большое удивление и восхищение немецких рабочих и коммунистов и негодование депутатов от фашистской партии.

Умерла она в июне 1933 года в возрасте 76 лет. Позднее я встретила ее сына в трамвае и узнала, что он отдал ее мемуары в печать.

IX. О.Г.Аникст в биографической хронике В.И.Ленина

Участие О.Г.Аникст в работе Главпрофобра подтверждается восемью упоминаниями о ней в биографической хронике В.И.Лениа. Вот некоторые из них:

1.Ленин в рукописном экземпляре протокола № 412 заседания Малого СНК от 30 января 1920 г. подписывает пункты 1 (о предоставлении права пользования лошадью из конюшенной базы СНК заместителю председателя секции профессионально-технического образования Наркомпроса О. Г. Аникст …), и 6 (ходатайство отдела охраны материнства и младенчества поставить в нормальные условия в продовольственном отношении Дом охраны материнства и младенчества); затем подписывает машинописный экземпляр протокола.

ЦПА НМЛ, ф. 2, оп. 1, д. 12735.

2. Ленин читает письмо О. Г. Аникст, члена коллегии Главпрофобра, с предложением оставить О. Ю. Шмидта руководителем Главпрофобра; делает на нем надпись: «(От О. Г. Аникст. 2. III. 1921)» и пометку: «(В  архив)».

ЦПА НМЛ, ф. 2, оп. 1, д. 17493; Литературное наследство. Т. 80. В. И. Ленин и А. В. Луначарский. Переписка, доклады, документы. М., 1971, с. 248.

3. Ленин пишет заметки о декретах СНК по вопросам народного образования, составляет список работников Главпрофобра:

«Главпрофобр:

7 Шмидт

    Ленгник

     Аникст (она)

     …

ЦПА НМЛ, ф. 2, оп. 1, д. 16983, лл. 2, 3.

Х. Перечень  рисунков  в  тексте  воспоминаний

На странице

  1. Свидетельство о рождении Ольги Григорьевны.        1

  2. Подруги Ольга и Эстер.        1

  3. Свидетельство об окончании училища.        1

  4. Семья Браверман в начале 20-го века.        1

  5. Прощание с сестрой Абрама, Ревеккой,

уезжающей с мужем в Америку.2

  6. Свадебная фотография из Парижа.2

  7. Семья Аникст в Швейцарии в 1915 году2

  8. Первая фотография после возвращения в Россию.        3

  9. В Кисловодске в 1923 году с друзьями.3

10. Семья Ольги и Абрама в конце 20-ых годов.        3

11. Дети Ольги Григорьевны в 1929 году        4

12. На даче в Тарасовке в 1935 году        4

13. Родители Абрама в конце 20-ых годов.        4

14. Саша и Ада в Кисловодске в начале 30-ых годов.        4

15. Ада после окончания МГУ.        4

16. Ольга Григорьевна с сыном Сашей и Адой в 1946 г.                 4

17. Ольга Григорьевна с Адой в 1959 году. Последнее фото.                4

18. Ольга Григорьевна.
      Одна из лучших фотографий времен пребывания в Париже.            1